В рамках Международного телевизионного конкурса молодых исполнителей популярной музыки «Большая сцена» в прошедших числах октября уходящего года прошел мастер-класс первого педагога BEYONCE по вокалу Дэвида Ли Брюера (David Lee Brewer). Уникальные вокальные упражнения и техники от маэстро приятно удивили даже профессиональных исполнителей. Дэвид Ли Брюэр раскрыл своим слушателям секреты песенного искусства, подняв их на новый уровень исполнения.
Редакция Coffee Time journal встретилась с непревзойденным артистом и педагогом, чтобы задать ему несколько вопросов.
“Что ты чувствуешь?” Вы постоянно повторяли эту фразу во время мастер-класса. Можно ли утверждать, что способность объяснить, что ты чувствуешь в момент пения, есть ключевым моментом для вокалиста?
Что ты чувствуешь, что ты видишь, что ты думаешь – это три фразы, которые я постоянно использую. Я могу задать эти вопросы ученику 20 раз в течение пяти минут. Потому что то, что они чувствуют, что они видят (и я имею в виду в своем воображении) и что они думают (в своем мозгу), имеет самое непосредственное отношение к пению и успеху.
Поэтому, когда во время мастер-класса я спрашивал детей о том, что они чувствуют, я пытался помочь им определить, что происходит в их теле, увидеть это, установить мысленную связь с этим и понять, почему оно двигается или почему оно, тело, дергается или почему оно тянется.. А что еще? Притягивает ли его к чему-нибудь? Связано ли оно с чем-либо?
Вот почему вы должны понимать свое тело, вы должны научиться, как профессиональный артист, определять, что происходит с вашим телом. И это единственная причина, по которой я спрашиваю, что вы чувствуете, что вы видите, что вы думаете, потому что, если не отточить этот навык в певце, он потерпит неудачу. Это очень важно.
Ваши сильные стороны. В чем ваша фишка непосредственно в преподавании вокала? На чем ваш фокус?
Однажды я давал интервью одному немецкому изданию, и они задали мне тот же вопрос. Я отвечу вам так же, как и им.
“Пение – мой талант, преподавание – мой дар”.
В преподавании я невероятно тесно связан с Богом и духовностью. Когда я работаю со студентом, я имею дело не только с учеником, я имею дело с духом и душой. Я хочу давать знания, питающие душу. Почему это имеет смысл? Думаю, мне нужно объяснить, что большинство учителей пения называются либо учителями вокала, либо тренерами по вокалу. Это самые типичные названия, которые мы все знаем.
Итак, есть учитель по вокалу, который понимает технику. Есть тренер по вокалу, который понимает вот то, что я делал вчера, за пять минут вытаскивая из детей все самое лучшее. Вот что такое тренер. Тренер использует уловки, чтобы помочь добиться лучших результатов. Но трюки, уловки не запомнишь. Эти уловки просто помогают понять возможности.
Еще есть логопед. Логопед – это человек, который занимается проблемами с речью у детей, например, если у них заячья губа или проблема с голосовыми связками. Эти дети получают упражнения, иногда странные упражнения, помогающие здоровью голоса.
То, что я делаю, называется психологической вокальной терапией. Вокальный психолог-терапевт должен быть педагогом по голосу, вокальным тренером, логопедом и психологом. Таким образом моя работа непосредственно касается окружающей среды ребенка, целостного подхода к ребенку, духа ребенка, радостей ребенка, боли ребенка, того, как я могу помочь ребенку стать индивидуальностью, стать тем человеком, которым он должен быть, чтобы стоять на сцене перед миллионами людей и излучать уверенность.
Поэтому каждый певец, который учится у меня, должен понимать самое главное:
Когда вы достигаете определенного уровня, вы оказываете влияние. Дети следят за тем, что выходит из вашего рта. Они делают то, что вы им показываете. Они слушают. Поэтому вас нужно учить быть социально осведомленным, психологически осознанным, духовно осознанным.
Вот почему я делаю всю эту работу. Я пытаюсь воспитать студента или исполнителя, который осознает свою социальную ответственность перед человечеством. Однажды я сказал Бейонсе (ей было лет тринадцать, мне кажется):
«Бейонсе, я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Аплодисменты, которые ты получаешь, похвала, любовь от аудитории ничего не значат. Твоя человечность. Вот что меняет мир».
Тенор. Автор. Педагог. Можно ли сказать, что музыка – это дело всей вашей жизни? Или же есть еще что-то?
Музыка – это не просто моя жизнь, это вся моя жизнь. Люди, которые знают меня близко, в частном порядке, скажут вам, что я ложусь спать с музыкой, я просыпаюсь с музыкой и думаю о музыке в туалете. Я думаю о музыке, когда ем, обо всем, что касается музыки. Когда я ем, я думаю о мышцах, которые двигаются у меня на лице, и о том, как я могу передать это моему ученику. Все, что я делаю, это музыка. Это все, что я делаю. Меня больше ничего не интересует, кроме музыки.
“Моя музыка – это дар, который Бог через меня дал человечеству.”
И я понимаю ответственность за это. И, таким образом, я провожу каждый момент бодрствования каждого дня, обучаясь, читая научные статьи, разговаривая с врачами, навещая врачей, наблюдая за их работой с пациентами, задавая вопросы пациентам. Как будто я делаю свой собственный научный обзор, потому что мне нужно сделать своих учеников лучшими в мире. А для этого я должен понимать окружающую среду, я должен понимать психологию и я должен понимать науку. И как конкретно ЭТОТ ученик все это понимает.
Например, на мастер-классе вы слышали, как я говорил о девушках, которые держат свой живот втянутым, в напряжении. Я вам кое-что скажу. Что происходит, когда девушка втягивает живот? Ее ягодицы напрягаются. В ту минуту, когда ее ягодицы напрягаются, ее дыхание сжимается. Итак, она может захотеть взять эту высокую ноту, она может молиться Богу, чтобы достать эту высокую ноту. Но если она втягивает живот и напрягает ягодицы, ее дыхание становится затрудненным. А если ее дыхание становится затрудненным, задняя часть шеи становится напряженной. Задняя часть шеи связана с языком, следовательно, язык напрягается. Язык соединен с гортанью, гортань сжимается – и тогда высокая нота не получится. Вот о чем я говорю, обучая своих студентов. Не напрягать живот и почему этого не стоит делать. Учу науке об этом.
Интересно задать вам вопрос о премии Грэмми, к которой все так стремятся. Что для вас значит премия Грэмми? Как распознать талант артиста настолько, чтобы сказать – награда наша? Стоит ли бежать за наградами?
Теперь вы интересуетесь вопросом о важности наград. Что ж… могу вам сказать… что мне нравятся награды! А вам нет? Я имею в виду, что люблю награды. Награды – это лишь часть шоу-бизнеса. Этот конкурс – это то, что мне нравится в России. То, что я ЛЮБЛЮ в России. Это то, что дает детям опыт победы и поражения. Это потрясающе.
“Люди в мире не понимают, что если вы не дадите ребенку возможность потерпеть неудачу, вернуться и попробовать еще раз, то как вы собираетесь стать звездой?”
Итак, да, отвечая на ваш вопрос, награды очень важны. И я хочу, чтобы мои студенты получили как можно больше Грэмми. На самом деле, я думаю, что у моих студентов больше всего Грэмми. Я хочу, чтобы они получили столько Грэмми, сколько возможно. Независимо от того, какой эквивалент Грэмми есть в России, я хочу, чтобы мои студенты получали их. Хочу, чтобы они получали награды, потому что получение награды – это признание. Получение сертификата на конкурсе говорит о том, что вы там были, это самоутверждение. Вот почему это важно.
Идеальный день Дэвида ли Брюэра. Как вы отдыхаете? Поделитесь свои лучшим сценарием.
Мой выходной – это музыка. У меня нет выходного. Я не беру себе выходной. Я лежу в постели, просто отдыхаю и ничего не делаю, кроме как в своем мозгу думаю о музыке.
Итак, вот что я делаю. Мой выходной посвящен музыке, потому что кто-то может войти в мою дверь, я не знаю когда, и у него может быть особая проблема, которую я уже должен иметь решенной в моей голове. Я думаю обо всем этом, я иду к ухо-горло-носу, к врачу, который проверяет голосовые связки, и я знаю все проблемы с голосом. И в свой выходной я мысленно прорабатываю каждую из этих проблем с голосом, с соответствующими мускулами, и продумываю, как я могу заставить ученика в его голове изменить свое поведение. Вот это и есть мой выходной.
То есть у меня нет жизни. Но я собираюсь рассказать вам, почему я делаю это. Когда я говорю, что у меня нет жизни, я имею в виду личную жизнь, если вы понимаете, о чем я. Но причина, по которой я это делаю, это улыбка на лице ребенка, когда он понимает. И не только тогда, но когда он может делать это снова, и снова, и снова. Потому что, вы знаете, только одно соревнование не даст детям понимания, что вы становитесь профессионалом только тогда, когда вы можете поддерживать свою производительность на уровне 85%, и речь идет о постоянстве в этом вопросе. Если вы не можете делать это постоянно, вы не можете называть себя профессионалом, и музыкальная индустрия выбросит вас из лейбла.
Подумайте об этом. Звукозаписывающая компания тратит миллионы долларов на планирование тура, чтобы вы проявили безответственность и заболели? И вам пришлось отменить его, потому что вы не знаете, что делаете? Они вас быстро уберут.
Итак, дело в последовательности, вот чему вы учитесь, вот почему вам нужно овладеть техникой. Вы должны выкладываться на 85% и более. Все время. Даже когда болеете, даже если у вас ларингит и вы не можете говорить. Вы можете петь, потому что, когда мы поем, дыхание течет иначе, чем когда мы говорим. Я много выступал, когда болел ларингитом. Так что это возможно. Вот почему речь идет не только о том, чтобы научиться тому, куда ставить язык и как петь высокие ноты. Можете вы петь каждый день при любых обстоятельствах? Вот что делает вас профессионалом.
О чем мечтает Дэвид ли Брюэр?
Моя мечта… Я воплощаю свою мечту. Я очень давно мечтал о собственной школе. Школе искусств. Эта мечта постепенно сбывается. Я не могу назвать дату, но я открываю школу. И называется она Институт Ника Чайлса. Это будет в Америке и Европе, но я собираюсь путешествовать по всему миру и искать детей, приглашать их в эту школу. Они поедут в Америку, им предоставят жилье и питание, их будут учить искусству танца, театру, актерскому мастерству, пению, предпринимательству, финансам, способам ведения бизнеса и социальной активности. В этом суть Института Ника Чайлса.
Ник Чайлс был моим родственником. Он родился в 1867 году и был ярым активистом гражданских прав, который боролся за средства к существованию и улучшение жизни людей. Он является причиной того, что у нас в Америке есть черная пресса. Он был невероятно важным человеком из кинасов, самым богатым чернокожим гражданином. Он оставил огромное наследие, которое я мог ощутить, и построенные им здания, которые до сих пор стоят в Топеке, штат Канзас. Я собираюсь построить одно такое же.
Итак, моя мечта сбывается. И я приеду в Россию искать детей, я вам обещаю. Думаю, именно поэтому я просыпаюсь в три тридцать утра, потому что мне нравится бизнес в России. Моя мечта сбывается. Я не знаю, какой русский ребенок будет счастливчиком. Вернее, дети. Это важно.
Обычно в школe искусств берут старшеклассников, но я начинаю с восьмилетних детей, как с Бейонсе. Мы начали заниматься с ней в ее 8 лет, а учиться у меня она закончила в возрасте 20ти. Я верю, восьмилетним детям нужно хорошее образование, а не просто тра-ла-ла.
Фото: Константин Воронин
Перевод с английского: Дарья Стекольникова
Evgeniya Kozylina
Web Editor-in-chief Coffee Time Journal
