Как становятся капитанами: история первая

Мемуар относится к тому времени, когда я обучалась управлять парусным судном на яхте Ассоль, приписанной к НГУ и стоявшей в яхт-клубе “Наука”. Командный состав яхты был образован прекрасными людьми с фамилиями Гробов, Громов и Мухина. И еще Олег Токарев. Будучи студенткой, я была в команде самой младшей, самой мотивированной и самой бестолковой.

Капитан Гробов не стремился к триумфу на гонках и не мечтал о кругосветных плаваниях. Обычно он использовал яхту для поездок на острова Хреновый и Тайвань, поскольку всем известно, что на островах грибов больше и они там не червивые. Я была настолько инициативна, что добыла где-то старый десантный парашют системы “дуб” и дедушке Гробову пришлось шить из него спинакер, так как он опрометчиво пообещал, в надежде, что я парашют не найду и отстану. Я не отставала, требовала морской практики, и очень быстро мне стали разрешать выходить самой. Но не дальше аванпорта (это маленькая гавань перед шлюзом).

Яхта Ассоль была придумана советскими конструкторами для, наверное, советских пенсионеров и степенных семейных экипажей, совершающих неспешные плавания по водохранилищам, а отнюдь не для отмороженных 20-летних студенток, видящих себя Френсисом Дрейком, не менее. Ассоль – это швертбот в том смысле, что у нее внутри есть шверт, который никогда не ставится, потому что его потом фиг поднимешь, вечно клинит. К достоинствам судна относится способность лавироваться под одним гротом (ну как лавироваться – повороты оверштаг делает), и даже очень неумелому мореплавателю крайне сложно это судно перевернуть или заставить двигаться стремительно (мой личный рекорд – 7 км/ч при ветре под 10 м/с, при этом мат. ответственный рулевой уже командовал “руби грот!” и, кажется, молился).

На этой гордой Ассоли мы поехали однажды тренироваться с Анной Поповой, которая в те времена была не канадским математиком, а студенткой мехмата и иногда представлялась Нюшей. Выйдя в аванпорт, мы обнаружили в середине акватории невиданные ранее плавающие на поверхности отличные круглые темные буи в количестве нескольких штук, около полуметра диаметром. Сейчас сложно объяснить действия тех детей – мы решили, что нежданные буи созданы для отработки швартовки, и начали к ним швартоваться. Ветер был штиль, швартовка была лишена динамики и очень быстро надоела. Тогда мы решили посмотреть, что привязано к другой стороне веревки, крепящей буй. Буи почему-то показались покинутыми и никому не нужными, и капитан, то есть я, постановил, что ничего страшного не случится, если мы один из них поднимем на борт, а потом выкинем обратно.

Буи были, кажется, железными, и мы начали вытягивать один из них на палубу со всей дурью молодых организмов. Запас веревки был знатный, сначала веревка шла легко, потом все тяжелее и тяжелее, но мы не сдавались, тянули вдвоем на раз-два, и груз постепенно поддавался, подтапливая даже слегка нос нашего судна. Когда триумф уже казался близким, горячий летний воздух над аванпортом огласился отборными матами. Сначала мы не отвлекались. Потом оказалось, что бегущий по берегу мужик материт нас. Ход его мысли понять было сложно, но суть претензий сводилась к тому, чтобы мы прекратили делать то, что делали, и прекратили это немедленно.

Мужик был в какой-то форме и, поколебавшись немного, мы вняли ему, вывалив обратно в воду буй и гору с таким трудом извлеченной веревки. Примерно через час мы все же узнали, что крепилось к другому концу ее. К нему крепились водолазы в скафандрах-трехболтовках, и на наших глазах их достали на берег, в потоках тины и блистании металла, как пушкинских витязей. Ко своему стыду должна сказать, что испытанное мной при этом чувство было сожалением о том, что нас застукали. Как круто было бы, подумала я, если бы мы вытащили на судно настоящего водолаза, и как, должно быть, удивился бы водолаз. В свое оправдание могу сказать, что, во-первых, в двадцать лет немногие наделены умом и рассудительностью, и я в их число не входила. И, во-вторых, мироздание довольно быстро меня за это покарало – в следующем порыве графомании я даже напишу, как именно оно это сделало.