С момента основания продюсерской компании с действительно радикальным видением Бен Аффлек решил снимать фильмы в первую очередь как исполнитель, во вторую как режиссер и в третью как актер. Но можно ли просто перестать быть одной из самых больших кинозвезд на земле?

Из окна конференц-зала Artists Equity, продюсерской компании Бена Аффлека, можно увидеть Лос-Анджелес, раскинувшийся на многие мили к югу — океан справа, центр города слева, птицы, неторопливо летающие над всем между ними. Аффлек — высокий, немного помятый, протягивающий большую руку, похожую на перчатку.

Он впервые стал широко известен после выхода в 1997 году фильма «Умница Уилл Хантинг», к которому он написал сценарий и в котором снялся вместе со своим другом Мэттом Дэймоном. Он приближается к своему 30-му непрерывному году в центре внимания, что дало ему карьеру и две премии «Оскар», а также уровень внимания таблоидов, который по своей последовательности и горячности практически не имеет себе равных. «Некоторые люди любят следить за мыльной оперой», — говорит Аффлек. «И эта мыльная опера на самом деле независима от фильма, который вы могли бы снять или в котором могли бы сняться. Их интересует только общая мыльная опера, а вы стали персонажем этой мыльной оперы. Вы не пишете ее, не режиссируете ее, вы даже не знаете, что вы в ней, но вы есть».

Эта мыльная опера дала Аффлеку предысторию, которая по своей форме почти классическая: внезапный взлет, драматическое падение (здесь обычно упоминается «Джильи» 2003 года, где снималась тогдашняя и будущая возлюбленная Аффлека Дженнифер Лопес), постепенное возвращение — в первую очередь в качестве режиссера, с фильмами «Прощай, детка, прощай» 2007 года, «Город воров» 2010 года и «Операция «Арго» 2012 года, которая выиграла награду за лучший фильм, — а затем снова возрождение. Ничто из этого не является точным, хотя во всем этом есть элементы правды, и Аффлек вел бой с тенью с этой версией себя, версией персонажа мыльной оперы, большую часть своей взрослой жизни. По сей день он все еще встречает людей, которые считают, что он — тот самый туповатый, но сокрушительный персонаж из фильма «Умница Уилл Хантинг», где Дэймон играет роль гения («Я почти уверен, что математические способности Мэтта далеки от уровня гения»), или избалованный вниманием плейбой, каковой была его публичная роль в первом десятилетии этого века.

На самом деле Аффлеку 52 года, он дважды разведен, он отец троих детей, который большую часть времени ездит в офис. «Я парень средних лет», — говорит он, не расстраиваясь. Несмотря на историю о возвращении, на которую журналисты все еще ссылаются из недели в неделю и из года в год, он давно обосновался на самых верхних уровнях Голливуда как ведущий человек (в вестибюле Artists Equity, среди прочего, есть старый костюм Бэтмена Аффлека), а в последнее время — как руководитель. Аффлек основал Artists Equity, которой он управляет вместе с Дэймоном и Джерри Кардинале, чуть более двух лет назад с целью вернуть себе контроль над печально известной непрозрачной и сложной системой финансирования студий. Air (2023), последний фильм, снятый Аффлеком, был фильмом Artists Equity, как и The Accountant 2, продолжение невероятно успешного боевика 2016 года, в котором Аффлек сыграет главную роль в следующем месяце.

На протяжении всего этого Аффлек сохранил то, что можно описать только как его человечность. Он бывший Самый Сексуальный Мужчина Ныне Живущий, которого также регулярно ловят на камеру, когда он роняет пакеты или проливает кофе. Он по-прежнему, несмотря на годы, проведенные в окружении знаменитостей и индустрии, которые никогда не оставляли его в покое, невероятно честен и разговорчив перед интервьюером.

GQ: На этой неделе я прочитал одну историю, касающуюся таблоидов: ФБР посетило ваш дом.

Бен Аффлек: Хороший пример. Как оказалось, ФБР действительно посетило мой дом. Но это довольно показательно, не так ли? Итак, я прихожу домой и вижу, что есть история с источниками, которые говорят: «Эй, ФБР было у вас дома». Я такой: «Ну, это странно». Поэтому я звоню им и говорю: «Эй, ФБР, вы были у меня дома? Хотите поговорить со мной?» «О, мы не знаем». Меня переключают дальше. Наконец кто-то, кто действительно несет ответственность за то, что произошло, сказал: «О, мы понятия не имели, что это ваш дом». В том районе был взлом дома федерального чиновника. Итак, ФБР обошло всех, и кто бы там ни жил, ФБР позвонило в дверь, но поскольку снаружи сидят фотографы, и на этих парнях надеты куртки ФБР, то это: ФБР посетило ваш дом. Тот, кто написал эту историю, придумал что-то о том, как это было связано с расследованием беспилотника, который, как я полагаю, врезался в один из вертолетов в двух или трех милях от каньона Мандевиль. Оказалось, нет, речь шла не об этом. На самом деле, мы были очень далеко от того места, где находился беспилотник. Так что это как: вы видели это событие о ФБР у меня дома. Я понятия не имел. Моим единственным участием было отследить его, разобраться.

Вам все еще кажется странным, что какой-то незнакомец появляется перед вами и говорит: « Я знаю, что вчера ты получил посылку FedEx»?

Я знаю, что это абсурдно и смешно. Нет ничего достойного освещения в новостях в повседневных событиях моей жизни или в разговоре с тем или иным человеком, который фотографируется. И часто это как будто большой трюк — сказать, что такой-то делает это на фоне этого, подразумевая некоторую взаимосвязь между ними. Другими словами, происходит какое-то масштабное событие, будь то глобальное или связанное с жизнью этого человека. И смотрите, вот они расстроены из-за парковочного счетчика. Я определенно осознаю космическую шутку всего этого. На чем я в конечном итоге сосредоточился: смотрите, я знаю, что происходит в моей жизни. И также, что еще важнее, мои дети знают. У нас было что-то, моя бывшая жена и я, когда они видели что-то на прилавке супермаркета, мы говорили, ну, «Знаешь, это не всегда правда, потому что если бы это было так, у тебя было бы 15 братьев или сестер или сколько там историй, в которых говорилось, что твоя мама беременна». И мне очень повезло, что у меня есть действительно хороший сородитель и партнер в лице замечательной Дженнифер Гарнер, мамы моих детей, и мы хорошо работаем вместе. Это больше головная боль, чем что-либо еще, и, конечно, есть вещи и похуже. Я все еще не понял, почему я объект…

У вас нет теории?

Я думаю, что я не очень аккуратно себя преподношу на публике. Я выхожу из дома и забираю посылки или доставку, и мне все равно, что там люди, чтобы меня сфотографировать. Некоторые знаменитости, я полагаю, думают: «Я не хочу, чтобы меня видели в какой-то футболке или проливающим какой-то напиток». А я просто думаю: «О, чувак, мне все равно. Я просто хочу выпить кофе». А люди привыкли к более представленному, тщательно продуманному образу. Моя же жизнь на самом деле лишена больших драм. И поэтому даже если у меня происходят те же события, что и у других людей, я уверен, что в голове у многих: «О, ну, ты только что развелся». Это не лишено драмы. Я понимаю этот инстинкт, но несмотря на все сенсационные вещи, которые о нас пишутся, и я бы просто сказал: «Это опыт». Возможно, это показалось бы скучным.

Знаешь, о чем я сейчас думаю? Ты только что развелся с Дженнифер Лопес. И в документальном фильме, который она выпустила в прошлом году, есть сцена под названием «Величайшая история любви, о которой никогда не рассказывали». Вся предпосылка фильма в том, что она говорит: «Мы — закрытые люди, но у нас есть публичные измерения как у артистов, и я собираюсь выставить многих из нас там». И ты на камере, и твое лицо, когда тебе это показывают, — и я только предполагаю, — но похоже, что ты делаешь глубокий вдох, типа: « О, черт, вот и снова». Но также: я люблю и поддерживаю этого человека.

Частью этого было: «Хорошо, если я собираюсь участвовать в этом, я хочу попытаться сделать это честно и интересно». Потому что я думал, что это будет интересный экзамен. Как я уже говорил вам раньше, есть много людей, которые, как я думаю, обращаются со знаменитостями более искусно и ловко, чем я, Дженнифер среди них. Мой темперамент — быть немного более сдержанным и закрытым, чем она. Как это бывает в отношениях, вы не всегда одинаково относитесь к таким вещам. И поэтому я подумал: «О, это интересно, потому что как это совместить?» То, что вы сказали, правда. Я люблю и поддерживаю этого человека. Я верю в таких людей. Они замечательные. Я хочу, чтобы люди это увидели. И я думаю, что то, что я сказал в том документальном фильме, подразумевало именно то, что я сказал: «Вы же не выходите замуж за капитана корабля, чтобы потом сказать: «Мне не нравится выходить в море». Вы должны признать, что вы знали, на что идете, вступая в любые отношения. А еще вряд ли вы можете посмотреть этот документальный фильм и сказать: «О, теперь я понимаю проблемы, которые были у этих двоих».

Мы сидим в конференц-зале вашей продюсерской компании Artists Equity. Вы действительно работаете ровно с 9 до 5?

Да. Причина, по которой я впервые это сделал, была в том, что я понял, что самое важное для меня — быть родителем и присутствовать в жизни детей. Что, отправляясь в Остин или Луизиану или куда-то еще, чтобы сняться в каком-то фильме, я действительно упускал время, которое никогда не смогу вернуть. Моим детям было 8, 11 и 14 лет, и я чувствовал: я вообще не хочу упускать это время. И поэтому я подумал: придумаю-ка я способ работать дома и иметь такую ​​работу, где я действительно могу быть здесь, и выстрою свой график вокруг этого.

Брали ли вы когда-нибудь отпуск в своей карьере?

Специально нет. Нас формирует наш опыт, верно? Я помню, как боролся за то, чтобы стать актером. В мои подростковые годы, в начале 20-х, я не знал, сработает ли это когда-нибудь или кто-нибудь даст ли мне шанс? Моим стремлением было не просто говорить «я актер, режиссер, писатель», а действительно зарабатывать на жизнь этой работой. И я думаю, когда у меня впервые появилась возможность работать, я больше боялся ее потерять, если перестану двигаться.

Ваш отец хотел быть и писателем, и режиссером, но у него это не получилось. Как вы думаете, это чувство нежелания останавливаться как-то связано с тем, как вы росли?

Я уверен, что да. У моего отца были амбиции стать актером, режиссером и писателем. И мой опыт в детстве был связан с тем, что я знал и видел отца, который, как я считаю, в то время был терзаем чувством того, что он не добился того, чего хотел. Он был автомехаником, барменом, уборщиком и начальником команды по уходу за детьми в колледже и тому подобное. И поэтому я определенно осознаю этот факт, и я говорил об этом с другими актерами, которые пришли из среды, где они чувствовали, что был родитель, который не мог этого сделать, понимаете, о чем я? И это давало неуверенность. Таким людям гораздо сложнее отказываться от шансов. И по иронии судьбы, умение говорить «нет» — это настоящий парадокс в этом бизнесе, но умение говорить «нет» на самом деле гораздо полезнее.

Вы основали Artists Equity два с половиной года назад. Как вы добились успеха?

У нас все очень хорошо. Частью фундаментального тезиса этой компании было: художники, режиссер, актеры получат более широкую свободу тратить деньги таким образом, который, по их мнению, принесет максимальную пользу фильму. Недостатком является то, что вам также придется взять на себя часть ответственности. Если это выйдет за рамки бюджета, это поглотит вашу собственность. У нас сейчас ставки съемочных групп примерно на 15 процентов выше самых высоких расценок, потому что мы используем систему бонусов. У нас было несколько разных моделей, с которыми мы экспериментировали, но первая была примерно такой: «Вот наши цели, и если мы их достигнем, то получим дополнительную компенсацию для всех в съемочной группе. Вы получите дополнительный бонус». Это создает более совместный опыт.

Как вы думаете, какое будущее ждет компанию?

Я чувствую, что, хорошее. Мы выпустили много продукции, много фильмов, и у нас есть куча того, что публика еще не видела. И у нас куча новых планов. Это раз. А два — у нас есть совершенно проект.

Это относится к ИИ? Вы, похоже, один из немногих людей в отрасли, кто говорит: «Я открыт для этой идеи».

Нет, на самом деле, когда я говорю об ИИ, я говорю в общих чертах о том, что нам нужно делать как отрасли. Я сам лично не занимаюсь ИИ, но я действительно очень внимательно слежу за его развитием, чтобы понять, что это будет означать для этого бизнеса и этой формы искусства. Когда я впервые это увидел, я ужаснулся. Я подумал: нас уничтожат. То, что мы делаем, это, очевидно, просто дублирование здесь, и, о боже, мы тратим всю эту энергию, время и преданность делу, выходим и снимаем истории и пытаемся воплотить их в жизнь, а здесь компьютер может сделать это одним нажатием клавиши. Но я узнал, что на самом деле это нельзя сделать одним нажатием клавиши. И то, что делаем мы, вероятно, более устойчиво к дезинтермедиации со стороны ИИ, чем у большинства других предприятий. Но я признаю, что это на самом деле может быть полезным инструментом. Частично мое рвение связано с тем, что я действительно хотел бы участвовать в определении, например, остаточных потоков, которые, как я знаю, будут сопровождать этот процесс. Если не вникать в это сейчас, позже сделать это будет гораздо сложнее.

Мэтт Дэймон, с которым вы написали «Умницу Уилла Хантинга», является для вас интересным контрпримером в том смысле, что он, казалось, редко хотел делать что-то, кроме игры в кино.

Как бы я ни хотел быть актером, я нахожу самым удовлетворяющим для себя режиссуру. Я уж подумал, что вы собираетесь сравнить наши актерские карьеры. На это я бы сказал: ну, Мэтт научился и знал многое раньше меня. И также у него, безусловно, были возможности сниматься в разных фильмах и порою говорить: «Нет, Скорсезе, нет, Спилберг, я не буду сниматься в твоем фильме». Мы находимся в ситуациях наших возможностей, и мы подвержены этому.

Что сейчас заставляет вас вернуться к актерству?

Я действительно чувствую, что моя работа мне начала нравиться больше всего, когда я достиг точки, в которой я либо могу принять ее, либо нет. Когда режиссура стала центральным фокусом, я подумал, что теперь буду играть в тех вещах, которые я действительно люблю.

Как вы думаете, почему вам потребовалось так много времени, чтобы понять это?

Я в некотором роде благоговею перед актерами, которые могут генерировать ощущение жизненного опыта, которого у них не было. Это не тот дар, которым я обладаю. Я думаю, что я могу, как актер в лучшем случае, взять фрагменты своего опыта, который оказал на меня большое влияние, и собрать их заново таким образом, чтобы они соответствовали потребностям персонажа, которого я играю.

Вас, возможно, не считают очень личным актером, но в ролях, которые вы сыграли, во многом отражена ваша жизнь, будь то «Умница Уилл Хантинг», где есть что-то от вашего отца, или «Голливудленд» и «Исчезнувшая», которые повествуют о славе и расплате со светом прожекторов, или совсем недавно — «Путь домой», в котором вы сыграли алкоголика.

Я знал, что люди знают, что я алкоголик или нахожусь в процессе выздоровления, и что мне придется поговорить об этом. Я не возражал против этого. Возможно, я недооценил степень своей известности в этой области. У меня не было никаких амбиций стать национальным представителем выздоравливающих алкоголиков. И не потому, что я стыжусь этого или что-то в этом роде. Я просто обнаружил, что, будучи трезвым более пяти лет, это просто не то, что находится на переднем крае моего разума. Это не центральная забота моей жизни. Но в то время это было то, с чем я определенно боролся и о чем думал. И также я полностью осознавал, что мой собственный жизненный опыт означал, что я мог привнести в это что-то, что, как я думал, сделает это более реальным и более связанным с людьми.

Если бы я мог, я бы сохранил тот факт, что я трезвый аноним, потому что я думаю, что так это работает лучше. И я не просил, чтобы это стало чем-то, о чем люди бы знали. Но я также не могу на это жаловаться. Я понимал, делая эту работу: если что-то такое случится, люди узнают об этом, и они это сделали. Я сейчас думаю об этом опыте как о части моей жизни с подлинной благодарностью, тогда как раньше я не думал, что такое возможно.

Вам 52 года. Когда вы сейчас снимаетесь в таких фильмах, как «Расплата 2», вы ли думаете: «У меня осталось еще столько-то боевиков»?

Физически? Да, определенно. Раньше я был очень воодушевлен, типа: «О, я буду драться, я буду делать трюки». А теперь я очень воодушевлен тем, что в какой момент придет каскадер и сделает это. Частично это потому, что я знаю, что они просто лучше меня в этом. С абсолютно эгоистичной точки зрения, вы просто измотаны и устаете. Это одна из вещей, о которых я говорил с Мэттом, который собирается сниматься в фильме Криса Нолана и много репетировать трюки.

Что вы думаете о своей актерской карьере?

Я думаю о ней как о странном исключении. Мне очень повезло заниматься этим достаточно долго, чтобы достичь того момента, когда я начал чувствовать себя в этом действительно хорошо и это стало действительно прикольно. Сейчас я довольно объективно оглядываюсь на свои фильмы. Например, «Умница Уилл Хантинг» или «Влюбленный Шекспир», или «Бойлерная», или «Изменение полосы движения» — я думаю: «О, это было хорошо. Этот парень, он на самом деле не знал, что он делает, но умудрился сделать кое-что хорошее». А есть вещи, которыми я не горжусь, и я думаю: «О, это просто ужасно».

Вы упомянули, что вам пришлось возрождать свою карьеру где-то в 2003–2005 годах, когда у вас было несколько неудавшихся ролей, и вы еще не сняли «Прощай, детка, прощай». Но такое ощущение, что даже 20 лет спустя все еще кажется, что вы на пути возвращения.

Это какой-то двусмысленный комплимент. Это как когда тебе говорят: «Ты на самом деле довольно симпатичный человек» или «Ты на самом деле довольно приятный парень!» Мне определенно пришлось очень потрудиться, чтобы возродиться как актер. Мне пришлось проделать много работы. Это было поучительно. Одной из лучших вещей, которые со мной случились, было то, что я стал действительно успешным молодым актером и внезапно почувствовал, что многим людям я нравлюсь, и я был забавным и классным, и все смеялись даже над не очень хорошими шутками. А затем я стал непопулярным и некрутым, точно не тем, кто был полезен для твоей карьеры. На самом деле, может быть, даже наоборот. И мне, я бы сказал, повезло увидеть, что произошло с отношениями, которые я действительно считал настоящими, а также осознать масштаб того, как от этого менялся мой мир и мое окружение.

Что вы думаете о времени, проведенном с персонажем Бэтмена?

Я отлично провел время. Мне понравилось сниматься в фильме «Бэтмен». Мне понравился «Бэтмен против Супермена». И мне понравились мои короткие работы в «Флэше», и когда я поработал с Виолой Дэвис в «Отряде самоубийц». С точки зрения творчества, мне нравится идея и амбиции, которые у меня были, это был своего рода постаревший, сломанный, изуродованный Брюс Уэйн. И это было то, к чему мы действительно стремились в первом фильме.

Я до сих пор встречаю людей, и уверен, что вы тоже, которые по-прежнему искренне считают, что вы с Мэттом и есть ваши персонажи из «Умницы Уилла Хантинга».

О, чего я не осознавал, когда мы снимали этот фильм, так это то, что все, кто его смотрел, в той или иной степени предполагали, что мы и есть те персонажи. Я действительно думал: «Я сыграю этого парня, и чем убедительнее это будет, тем лучше для меня, потому что вся цель этого фильма, на самом деле и для Мэтта, и меня, была получать и дальше работу актера. Было очень легко убедить людей, что это именно тот, кем я был, поскольку они впервые меня увидели».

Я перечитывал некоторые свои интервью того времени, и я вижу: это человек, который пытается использовать самые длинные слова, которые он знает. Я чувствовал себя немного как мой дедушка. Я пытался быть таким: «Посмотрите, я не глупый. Посмотрите, я умный». И это прискорбно, потому что эта энергия: «Посмотрите на меня, посмотрите, я это, посмотрите, я то» всегда имеет обратный эффект. Это как когда кто-то так настойчиво продает вам, например, машину.

Чувствуете ли вы, что великие режиссеры вашего поколения в какой-то степени вас обделили вниманием?

Нет. Есть несколько разных подходов к актерской игре, которые я заметил у других актеров. Некоторые смотрят на это как на игру с нулевой суммой. Например, этот человек в этой роли мне мешает. И если его «зарубят», то я мог бы либо подняться на одну позицию в длинной очереди, либо даже получить его роль. Но я не сижу и не думаю: «Почему Марти нанимает Лео? Это должен быть я». Если бы я и собирался зацикливаться на чем-то, это было бы больше о том, как я на самом деле вижу себя как режиссера. Так что я не чувствую себя обделенным. Я чувствую себя действительно счастливым.

Это возвращает нас к тому, о чем я вас спрашивал ранее: почему бы вам, учитывая все это, просто не заняться режиссурой?

Потому что это так поглощает. Единственное, о чем я жалею во всех фильмах, которые я снял, это о том, сколько времени они отняли у меня от моих детей. Я люблю заниматься искусством. Мне нравилось снимать «Город воров». Но я был вдали от своих детей в течение длительного времени. Так что моя работа в Artists Equity хороша тем, что я в Лос-Анджелесе. Когда мы заканчиваем в 14:30, я не задерживаюсь на работе, а значит я буду дома в 15:45, когда мои дети выйдут из автобуса. И это значит для меня больше, чем все остальное. Это делает меня счастливее.

Источник: GQ
Перевод с английского

Читайте также:

Дебютантки, голливудские звёзды — все, кто имеет чувство живописности, стали его поклонниками

«Сказать тебе, что я всегда думал о тебе?»: Хью Грант берет интервью у Рене Зеллвегер

Софи Марсо: «Хочу быть свободной и легкой»